Ученик: Гуру Махарадж, у меня есть вопрос. В Чайтанья-лиле, духовным учителем Гадададхары Пандита является Пундарика Видйанидхи. Но каково положение Пундарики Видйанидхи в Кришна-лиле?

Шрила Шридхар Махарадж: Гададхара Пандит считается воплощением Радхарани, а Пундарику Видйанидхи считают Вршабхану-раджем, отцом Радхарани в Кришна-лиле.

Ученик: Игры Пундарики Видйанидхи очень необычны. Их крайне сложно понять…

Шрила Шридхар Махарадж: Он парамахамса. Разные преданные пришли в этот мир, чтобы явить различные типы бхаджана. Бхаджан – общий для них всех фактор, все это выдающиеся чистые преданные, но они являют разную природу, разные образцы. И природа их не одна и та же. Но следует принимать во внимание, учитывать их общую цель, сознание Кришны. Какое бы положение ни занимал человек, если он тотально предан сознанию Кришны, тогда с ним все в порядке.
Предположим, от одной болезни страдают многие больные. Врач может не советовать им всем одну и ту же диету. Она будет схожей, но не той же самой; согласно вкусу и способности или состоянию желудка, одному пациенту дают одно, другому другое. Аналогично этому, цель тех, кто стремятся к сознанию Кришны, одна, но внешние проявления будут разными. И, в случае парамахамс, преданных выдающейся природы, их поступки не следует рассматривать, судить на основании общепринятых стандартов плохого и хорошего.
Пундарика Видйанидхи – один из примеров этого. В дни своей юности, Гададхара Пандит страстно желал увидеть садху; и вот, однажды, Мукунда спросил его: «Ты хочешь пойти и увидеть садху, навестить его? Я знаю одного хорошего садху, я могу отвести тебя к нему». «Да, да, отведи меня к нему!»

Итак, Мукунда привел его туда. И Гададхара Пандит увидел, что Пундарика Видйанидхи восседает на очень мягкой постели с роскошными покрывалами, курит богато инкрустированную трубку, его волосы великолепно уложены, а одежды самого дорогого фасона и покроя. Гададхара подумал: «О! Что за садху привел меня посмотреть Мукунда?» В уме он испытывал некие колебания, сомнения. И Мукунда знал это, он смог это почувствовать. Поэтому он стал петь одну шлоку из Шримад Бхагаватам:

ахо бакийам стхана-кала-кутам
джигхамсайапайайад апй асадхви
лебхе гатим дхатрй-учитам тато нйам
кам ва дайалум шаранам враджема
(Ш. Б. 3.2.23)

В этом стихе, Уддхава говорит Видуре: «Кому мне поклоняться, как не Кришне? Его великодушие столь велико, что, когда одна женщина, Путана, пришла отравить Его, Он дал ей положение, подобное положению матери в Своем царстве. Среди тех, кому поклоняются, Он самая великодушная личность. Кто более велик, чем мой почитаемый Господь?»

Эта шлока породила некое движение в сердце Пундарики Видйанидхи, и, несмотря на его внешний облик, постепенно, нечто другое начало являть себя. Отбросив свою дорогую курительную трубку, он стал раздирать дорогие одежды и ложе, он стал рвать свои ухоженные волосы, и проявлять различные виды необычного поведения. Затем он начал кататься по земле, его тело содрогалось, и слова этого стиха, «кам ва дайалум… шаранам враджема… ахо бакийам…», такие звуки вновь и вновь исходили из уст Пундарики. Тогда Гададхара Пандит подумал: «О! Даже малое чувство, крошечное чувство, вызванное великодушием Кришны, способно породить в его сердце такую революцию! Он должен быть великим преданным…» Так Гададхара Пандит начал понимать достоинство, благородство Пундарики Видйанидхи.
Итак, не всегда «о человеке можно судить по его одежде». Для Пундарики Видйанидхи, его великолепная наружность и занятия – только внешнее проявление, ему нет до этого дела, он лишен привязанности к этим вещам, для него все едино. Все едино. Он только показывает вид такой роскоши, внешне, формально, но он не раб всего этого – прекрасной одежды, или волос, и тому подобного.
Схожим образом говорится о Раджарши Джанаке: если одна его рука была возложена на мягкую женскую грудь, а другая – помещена в огонь, никакого изменения, никакого возмущения в его сознании не происходило. Наслаждение и страдание для него суть одно и тоже. Он равно терпит чувства неги и обжигающей боли. Если человек, способный терпеть боль, причиняемую огнем, возложит руку на мягкую грудь женщины, для него это ничто. Его внутренний человек занят иным; физическое проявление – только внешняя форма, ничуть его не затрагивающая. Она не может затронуть его, отвлечь от его цели, его погруженности.